Цыганский романс
Повстречала девочка Бога,
Бог пил мертвую в монопольке,
Ну, а много ль от бога прока
В чертовне и в чаду попойки?
Ах, как пилось к полночи!
Как в башке гудело,
Как цыгане, сволочи,
Пели "Конавэлла"!
"Ай да Конавэлла, гран-тадела,
Ай да йорысака палалховела!"
А девчонка сидела с богом,
К богу фасом, а к прочим боком,
Уж домой бы бежать к папане,
А она чокается шампанью.
Ах, елочки-мочалочки,
Сладко вина напьются
В серебряной чарочке
На золотом блюдце!
Кому чару пить?! Кому здраву быть?!
Королевичу Александровичу!
С самоваров чертям полуда,
Чар летал над столами сотью,
А в четвертом часу, под утро,
Бог последнюю кинул сотню...
Бога, пьяного в дугу,
Все теперь цукали,
И цыгане - ни гу-гу,
Разбрелись цыгане,
И друзья, допив до дна, -
Скатертью дорога!
Лишь девчонка та одна
Не бросала бога.
А девчонка та с Охты,
И глаза у ней цвет охры,
Ждет маманя свою кровинку,
А она с богом сидит в обнимку.
А надменный половой
Шваркал мокрой тряпкой,
Бог с поникшей головой
Горбил плечи зябко
И просил у цыган хоть слова,
Хоть немножечко, хоть чуть слышно,
А в ответ ему - жбан рассола :
Понимай, мол, что время вышло!
Вместо водочки - вода,
Вместо пива - пена!..
И девчоночка тогда
Тоненько запела :
"Ах да Конавэлла, гран-традела,
Ай да йорысака палалховела..."
Ах, как пела девчонка богу!
И про поле, и про дорогу,
И про сумерки, и про зори,
И про милых, ушедших в море.
Ах, как пела девчонка богу!
Ах, как пела девчонка Блоку!
И не знала она, не знала,
Что бессмертной в то утро стала.
Этот тоненький голос в трактирном чаду
Будет вечно звенеть в "Соловьином саду".