Ой, не плюйтесь, хунвейбины...
Ой, не плюйтесь, хунвейбины,
вы поймите наконец:
он ведь с нами, наш любимый,
наш учитель, наш Отец.
Он в кацапах и китайцах,
он в печенках и кишках,
он сидит глубоко в яйцах
и диктует каждый шаг.
Побранил его Никита,
злого слова не вернуть.
Но ведь можно шито-крыто,
потихоньку, как-нибудь.
Ну зачем хватать так грубо,
можно ж психом объявить.
Ну зачем так сразу в зубы,
можно ж громкость отключить.
Ну зачем кричать-горланить,
намекните в телефон.
На худой конец парламент
примет вам любой закон.
Ну а если кто безбожно
вдруг подымет шум и гам,
тут уж ладно, тут уж можно,
тут уж нужно - по зубам!
1966