Балаган II
За тот же самый горизонт,
в те дальние края,
на тот неведомый пунктир,
куда, забыв резон,
из вена в век стремится мир, -
туда стремлюсь и я.
Судьба все машет мне флажком,
препятствий не чиня;
однако тот простой секрет ,
что в странствии моем
большого смысла нет, -
уже не новость для меня.
Ведь что стихи! Бряцанье шпор.
Меж прочих величин
их номер - даже не второй.
Стихи, положим, вздор -
как говорил один герой.
И даже не один.
Слова не труд, слова не в счет,
поэт на деле- враль
и плут, и дом его- корчма,
и календарь не врет:
и впрямь повсюду тьма,
и смысла нет стремиться вдаль.
А я стремлюсь и это жаль...
Но где- то льстивая поет
труба... красивая труба.
И снова в путь меня влечет
судьба... счастливая судьба!
Моя судьба.
И снова- пляска городов,
мельканье фонарей,
в глазах- дорожные столбы,
тошнит от поездов,
и гул бессмысленной толпы
страшит, как рев зверей.
О, кочевая жизнь шута!
И все- то лишь затем,
что иногда внезапный блик,
случайная черта,
слезою сквозь вуаль
блеснет , как адамант
с небес, - и чувствуешь на миг,
что ты не так уж нем,
что есть в тебе талант
и голос звонкий, как хрусталь.
А после- смерть, и это жаль...
Но где- то дальняя поет
труба... прощальная труба.
И снова в путь меня влечет
судьба... печальная судьба...
Моя судьба.