Международные конвенции по атмосфере и климату и интересы России

3. Положение России в экологическом движении.

    Чтобы понять ситуацию, в которой находится Россия, надо ответить на вопросы: "Почему развитые страны, которых в основном и касаются ограничения, являются активными участниками и инициаторами экологических соглашений? Почему это движение имеет большую политическую поддержку развивающихся стран?" Несомненно, играет роль желание всех стран оздоровить среду обитания и избежать неблагоприятных, а для многих и катастрофических последствий ее изменений. Однако не меньшую роль играют и соображения экономической и политической выгоды. Оказалось, что, возглавив это движение и вложив в научные и прикладные исследования определенные средства, можно получить не только большую прибыль, но и целый ряд экономических, социальных и политических преимуществ. В этой связи часто приводится в пример компания Du Pont, которая, являясь одним из производителей фреонов, первоначально выступала против возможной связи разрушения озонового слоя с эмиссией ХФУ в атмосферу, но изменила свою позицию, щедро поддержала научные исследования в области физики и химии атмосферы и в нужное время предложила на рынок озонобезопасные технологии и вещества. Похожий путь прошли Imperial Chemical Industries (ICI), Hoechst AG, Atochem SA, Allied Signal Inc., Shows Denko KK, которые сейчас практически монополизировали мировую торговлю не только озонобезопасными продуктами, но и средствами их производства. Более того Du Pont и ICI оказали влияние на разработку самих критериев оценки опасности веществ для  озонового слоя, что помогло им задать определенное направление развития некоторых важных отраслей на последующие годы.

    Прямое вовлечение промышленных корпораций в научные, в том числе, чисто фундаментальные исследования с одной стороны позволило выполнить целый ряд дорогостоящих проектов по изучению атмосферы Земли: проведены экспедиции в Антарктику, модернизирована система мониторинга атмосферы, проведены лабораторные эксперименты в области химии атмосферы и многое другое, с другой, - задает некоторые рамки развития научного процесса. Это хорошо демонстрирует следующий пример: непродолжительный спад содержания озона в 1993-94 гг, вызванный, как сейчас уже очевидно, естественными процессами, интерпретировался многими учеными, в средствах массовой информации как влияние ОРВ на фазе снижения (1994г) и как позитивный результат Монреальского процесса на фазе восстановления нормального уровня озона (1995г). При этом все они отлично понимали, что никаких подобных резких глобальных изменений не может происходить из-за большой инертности атмосферы.

    Когда экологическое движение становится предметом государственной политики, а не политики одной или нескольких корпораций, то эффект может быть намного более позитивным. Согласно Национальному плану действий в связи с изменением климата, принятому Правительством США в 1993г, затраты на снижение эмиссии парниковых газов в период 1994-2000гг составляет 60 млрд. долларов. Однако за счет повышения эффективности расходования энергии за тот же период будет сэкономлено 60 млрд. долларов. А в период с 2000 по 2010 гг положительный эффект составляет уже 207 млрд. долларов. Поскольку страна параллельно решает целый ряд задач в области развития науки, образования и здравоохранения, а также в области политики и экономики, то, очевидно, инициирование процесса по сохранению климата выгодно США, и квота равная 7% в основном укладывается в заранее запланированные рамки снижения эмиссий.

    Аналогичные интересы имеют другие развитые страны Запада и Япония. Страны третьего мира пока участвуют в процессе скорее как заинтересованные сторонние наблюдатели. С одной стороны, не имея развитых научных центров, они не могут ставить под сомнение результаты исследований, согласно которым наиболее тяжелые последствия уменьшения озона и потепления климата ожидают именно население тропического пояса. С другой стороны, экологические требования и санкции пока не затрагивают развивающиеся страны. По Протоколу, принятому в Киото, они не имеют никаких конкретных обязательств. А по Монреальскому протоколу обязательства не являются жесткими, так как эти страны были ориентированы не на производство, а на потребление ОРВ. К тому же цена основных заменителей ниже, чем ранее использовавшихся фреонов Ф-11 и Ф-12 и составляет примерно 3 доллара за 1 кг вместо 5 долларов.

    Россия оказалась в совершенно другой ситуации. Советский Союз, подписывая в 1985 г конвенцию по защите озонового слоя, руководствовался, скорее, политическими и идеологическими соображениями. На государственном уровне не было сделано практически ничего, чтобы как-то защитить экономические интересы страны, не говоря уже о том, чтобы получить какую-либо выгоду из Монреальских соглашений. Разрушив высокорентабельную отрасль промышленности, связанную с производством ОРВ, 60% которых шли на экспорт, Россия не смогла перестроиться на производство озонобезопасных веществ (ОБВ). Соответственно в тяжелом положении оказались смежные отрасли, производящие аэрозоли бытового и технического назначения (46% потребления ОРВ), холодильники и кондиционеры (27%), средства пожаротушения (14%), пенопласты (11%), растворители (2%).

     Выделенный Глобальным экономическим фондом на реконструкцию российских предприятий безвозмездный грант в 60 млн. долларов далеко не решает проблемы. Россия еще долго будет вынуждена закупать ОБВ и технологии их производства. К тому же уже заметна тенденция к быстрой смене этих веществ в соответствии с периодически меняющимися критериями опасности. Так фреон Ф- 134а - основной заменитель ОРВ - оказался активным парниковым газом (хотя это было известно уже давно) и Du Pont переориентируется на производство новых веществ.

    Усиливается прессинг и в части ужесточения санкций к странам, не выполняющим требований соглашений. На Апрельской 1998 г встрече руководителей министерств охраны окружающей среды стран большой восьмерки (с участием России) принято решение начать активную борьбу с контрабандным производством и распространением ОРВ. Очевидно, это решение прежде всего адресовано России.

    Среди многих причин, из-за которых Монреальский процесс обернулся для России бедствием, особо выделяется отстранение отечественной науки от оценки обоснованности принимаемых решений и разработки рекомендаций. Подготовленная сразу после подписания Конвенции в 1985 г Национальная комплексная программа исследования атмосферного озона, позже трансформированная в Программу перевода отечественной промышленности на производство и использование ОБВ, многократно пересматривалась и до сих пор (!) не утверждена Правительством РФ. Что самое парадоксальное, в начале 80-х годов в СССР при этом действовала авторитетная научная школа в области исследований озона, которая имела особо важные достижения как раз в направлении изучения процессов разрушения озонового слоя и образования его неоднородностей. Вполне обоснованно , наши специалисты возражали против однозначного объяснения уменьшения озона действием антропогенных факторов. Сейчас уже всем очевидно, что в значительной степени эти долговременные естественные вариации связанны с солнечной активностью, атмосферной циркуляцией, вулканической деятельностью. Даже при скромной поддержке исследований в области физики и химии атмосферы некоторые положения Монреальского протокола могли бы быть совсем другими, более полезными для нашей страны.    

По тем же причинам успех нашей делегации в Киото не вызывает большого удовлетворения. В отличие, например, от США, где уже несколько лет подряд под патронажем президента не только ведутся целенаправленные научные исследования причин изменения климата и возможных последствий, но и реализуются широкие государственные и общественные инициативы в области экономии ресурсов, снижения загрязнения атмосферы, экологического образования детей и молодежи, в России опять не предпринимаются какие-либо заметные действия в этих направлениях. Очевидно, повторяется Монреальский сценарий, и в будущем неизбежна полная зависимость от зарубежных научных оценок, не всегда объективных, от технологий, не всегда лучших, и от финансовой помощи, не всегда полезной.    

На примере нашей самой благополучной газовой отрасли можно видеть к каким сложным поворотам приводит такая позиция. Известно, что наша страна обладает 36% всех разведанных запасов природного газа - метана. Это огромный потенциал развития отечественной экономики. Но метан относится к парниковым газам, выбросы которых в атмосферу в 2012 г не должны превышать для России уровня 1990 г.    

Совсем недавно западные эксперты провели переоценку времени жизни в атмосфере СН₄ и его парниковый потенциал (эффективность воздействия на климат относительно воздействия СО₂) вырос в 2 раза. Это резко увеличивает возможный вклад СН₄ в общее потепление климата на планете.    

Согласно принятым оценкам глобальный поток метана в атмосферу от всех возможных источников, естественных и антропогенных, составляет 470 млн. тонн в год. Из них на долю утечек из систем добычи, переработки и транспортировки газа приходится от 30 до 110 млн. тонн/год. При этом вклад США считается равным 3.2 , а всех западных стран вместе 10 млн. тонн/год. Откуда же тогда такие широкие пределы неопределенности? Они связываются с возможными утечками газа в Восточно-европейских странах и, прежде всего, в России из-за некачественного оборудования и неэффективной системы ее переработки и транспортировки. Доказательством этого служит якобы сильно повышенный уровень концентрации СН₄ над территорией России в основном в Западной Сибири. Допустит ли мировое сообщество при таких огромных утечках сравнимых с величиной глобальной эмиссии метана активное освоение Россией новых месторождений? Конечно нет!    

Между тем уникальные измерения над Россией с помощью вагона- лаборатории изотопного состава СН₄, проведенные Институтом физики атмосферы РАН совместно с группой специалистов из Института химии Макса Планка (Германия), возглавляемой лауреатом Нобелевской премии проф. П.Крутценом, показали, что практически весь метан над Западной Сибирью имеет природное биогенное происхождение и никак не связан с газодобычей. Т.е. потери на объектах РАО "Газпром" примерно такие же как и Западных странах. Эти важные результаты, полученные только благодаря финансовой поддержке со стороны немецкого Института, восприняты учеными разных стран и на время снимут обвинения России в загрязнении атмосферы метаном, но есть еще множество других рычагов давления на нашу экономику. Особенно с принятием новой конвенции по тропосферному озону. Ведь в стране нет центра, который координировал бы научные исследования по проблеме глобальных изменений, полностью отсутствует современная система мониторинга состава атмосферы, в неразвитом состоянии находятся научные исследования в области химии атмосферы и других необходимых элементов развитой экологической отрасли.

далее>>