Памяти Виталия Яковлевича Герасименко

Виталий Яковлевич Герасименко

(12.09.1936 – 26.12.2009)

Виталий Яковлевич Герасименко родился в г. Новосокольники (Псковская обл.) в семье начальника железнодорожной станции, происходившего из украинского города Лебедин. Окончил географический ф-т МГУ в 1959 г. по специальности геоморфология. Распределился на Камчатку, затем аспирантом работал в Одессе по направлению «гидротехника», изучал береговые процессы.

Работал во многих геологических организациях: ИМГРЭ, ИГЕМе, Аэрогеологии, ВНИИСИМСе, МГРИ, а последние двадцать лет – в Геологическом музее Горного института (Москва).

В 1969 г . защитил кандидатскую диссертацию на тему «Упорядочение терминов и построение изображений в геологическом описании методом графов», В 2004 году защитил докторскую диссертацию на тему «Информационные модели в геологическом музее региональной направленности». В 1979-88гг. при его участии были открыты новые проявления горного хрусталя на Приполярном Урале.

В 1989 г. В.Я.Герасименко перешел работать в только что открывшийся геологический музей Московского Горного института (МГИ). До этого горячее участие принимал в формировании коллекций нового музея, рюкзаками таскал образцы, добытые в предыдущие полевые сезоны, многие из них вошли в экспозицию и фонды музея. Количество его образцов не поддается учету, т.к многие из них до сих пор имеют только полевые номера.

Идея А.А.Евсеева, положенная в основу музея – региональное представление геологического материала и задача, поставленная проф. В.В.Ершовым по составлению региональных минерально-сырьевых кадастров, нашли в нем самого верного продолжателя и разработчика. Для выполнения этих задач имел программы max и min :

1 – это литературные обзоры, просмотр музейных коллекций в московских и региональных геологических музеях, работа с архивными данными – исторические обзоры и полевые работы в регионе (собственные наблюдения и сборы);

2 – то же без полевых работ, с чем мирился только временно, не теряя надежды, все увидеть своими глазами.

Склонность к музейной работе явно обнаружилась здесь (в музее), а раньше она выразилась в громадных домашних «запасниках», куда он привозил с полевых работ образцы, туда же его друзья свозили собранный материал, для которого не нашлось места в их институтах и пр. геол. организациях. Всё собирался устроить «полевой сезон» на сборах предыдущих лет. Он любил «геологические» образцы, информативные, как правило, большие. Таскал ужасные тяжести, совершенно не щадил себя (этого он вообще не понимал). Очень бывал рад, когда удавалась добыть образец «минералогический».

В 90-е годы, когда стали ликвидировать геологические организации и их запасники, Виталий Яковлевич проявил необыкновенную активность, спасая собранное за десятилетия – многое из каменного материала и из библиотек перекочевало к нам в МГИ.

До работы в музее он занимался не только геологией, но и многими прикладными вопросами: информатикой, теорией графов. Разработал методическую информационно-поисковую систему для геологического доизучения Мурманского блока Кольского п-ва. Применил теорию графов при построении минерагенических схем. Разработал тезаурус для геологических текстов, занимался проблемой временных и пространственных соотношений в геологических объектах. Изучал историю геологических исследований, особенно волновали его судьбы геологов, работавших в тяжелых условиях Заполярья, Сибири и Дальнего Востока. Широта его интересов, эрудиция поражали всегда. На практический вопрос или научный почти из любой области знаний он мог ответить или указать направление, в котором следует искать.

Равнодушным никогда не был. Всему отдавался со страстью. В любой работе находил интерес, не чурался самой грязной и, казалось бы, неинтересной. Статьи, отчеты писал очень живым языком (конечно там, где дело не касалось собственно кадастров). Соблюдал правило своего друга Владимира Георгиевича Фекличева: по окончании работы должен быть не только отчет, но и статья. Что касается литературы, то он ее потреблял в огромных количествах. Получая новую публикацию, буквально впивался в нее. И так каждый раз. Художественную литературу читал постоянно, хорошо в ней разбирался. В 90-е годы с радостью открывал новых авторов. Любил цитировать особо понравившиеся места.

Хорошо рисовал. К праздникам готовил «газеты»-шаржи, в последний день, все быстро, на коленке, но так все были узнаваемы…

Неугомонный («колготной») человек, во всех смыслах. По лестницам Горного бегал быстрее студентов, всегда спешил, хотел очень много успеть (сетовал на то, что в молодости не на то тратил время). И в то же время мог часами и днями выполнять рутиннейшую работу по обработке образцов, составлению коллекций, даже переписке полевых дневников, которые, как ему казалось, выполнены не на должном уровне

Для проведения полевых работ, и на полевых работах, организовать которые было вовсе не легким делом в 90-е и 2000-е годы, находил заинтересованных людей, которые помогали ему, и он всегда был благодарен и чтил своих «благодетелей».

Всегда глубоко вникал в предмет, изучал всесторонне, поверхностность – качество для него неприемлемое. Будучи уже больным, не думая об этом, взялся за такую сложную работу, как составление сборника статей Химического журнала по минералам России. Включал туда работы студентов и аспирантов, сам писал статьи. Считал, что для поддержания хорошего уровня, музею такие «отвлечения» необходимы. К сожалению, болезнь не позволила довести это дело до конца.

Когда его привлекли к преподавательской работе по новой специальности «Технология художественной обработки материалов», погрузился в нее с головой. Придумал новый курс в соответствии с музейной экспозицией, курсовую работу, в которой студенты могли проявить свои творческие способности, т.о. музей стал учебной лабораторией, очень востребованной. Студентов любил, хотел вложить в них побольше, иногда сетовал на их незаинтересованность. Выделял лучшие курсовые работы, и вручал призы – геологическую литературу. Больше такого никто не делал и вряд ли будет. Сочувствовал вечерникам, поил их чаем, беседовал
«о жизни» и одновременно пытался пробудить в них интерес к геологии, минералогии. И они были ему признательны. «Удивительный человек» – это их слова.

Круг общения у Виталия Яковлевича был огромен, – в музей стали приходить его сослуживцы и друзья. Несколько лет работал в музее известный минералог д.г.-м.н. В.Г.Фекличев. Заглядывали наши «внештатные» помощники и советчики, и просто увлеченные люди, – новаторскими идеями, организацией семинаров, публикаций, архивными изысканиями и.т.д. Такие встречи всегда бывали интересны.

И еще: он всегда готов был подставить свое плечо, если это нужно кому-то, не раздумывая, не считаясь со своей загруженностью и возрастом. – Эти обстоятельства в расчет не принимались.

Виталий Яковлевич был активным членом Клуба любителей минералогии , заседания которого проходят в Минералогическом музее РАН (руководитель А.А.Евсеев), постоянным (с 1994 года) участником семинара «Система Планета Земля» (Геологический ф-т МГУ), участником научных семинаров в ММФ, конференций в Москве и Сыктывкаре.

Для геологического музея МГГУ и всех, кто с ним общался, потеря эта невосполнима.

Т.В.Дубровская, Э.Э.Верник.

* * *

С Виталием Яковлевичем мы познакомились в 1980 году на Северном Тимане, в Нижней Пёше. Случайно разговорились и проговорили потом всю полярную ночь – он разбирал образцы, вернувшись из маршрута, а я ему помогал. Говорили обо всём – о науке, о топоминералогии, которой тогда увлекался Виталий Яковлевич, о жизни вне Земли – у меня как раз была книга об этом. В той достаточно изолированной обстановке приятно было встретить человека с широкими интересами. С тех пор мы и подружились.

Вместе проработали мы не долго, но продолжали встречаться – обычно я заезжал к нему домой или на работу. Порой ходили по Москве, по окрестностям Тарасовки, где он жил, заходили в церковь.

Виталий Яковлевич был одним из тех немногих людей, которым всё интересно. О чём только ни говорили мы с ним в те далёкие 80-е годы!
О знаковых системах, гносеологии, симметрии, о гармоничном устроении Земли, об информатике, базах данных, об автоматизированном анализе линеаментов, о психологии восприятия, о различных природных явлениях, о нашем несчастном, многострадальном государстве, о литературе, о Вернадском, отце Павле Флоренском, Солженицыне, Михаиле Булгакове, Достоевском, Пушкине, Толстом, Сервантесе, Томасе Мэлори… Обменивались книгами, обсуждали прочитанное. Помню, с каким восторгом читали рассказы и «Русь» Пантелеймона Романова! Потом были Розанов, Солоневич…

Среди литературных произведений он выделял романы Л.Н.Толстого «Анна Каренина» и «Война и мир», которые время от времени перечитывал. В разговорах часто обращался к сюжетам из «Путешествий Гулливера» Дж. Свифта, «Театрального романа» и «Белой гвардии» М.А.Булгакова, и как специалист в информатике, к сюжетам из драм Э.Ионеско. Высоко ставил «Две зимы и три лета» Ф.А.Абрамова. В постперестроечные годы заинтересовался советским андеграундом , но, считаясь с моим отрицательным отношением к этому течению, со мной прочитанные книги не обсуждал.

Виталий Яковлевич не только интересовался моими изысканиями в краеведении, архитектуре, геологии, истории, но и делал ценные замечания. Он познакомил меня с Тартускими семиотическими сборниками, объяснил, тогда ещё начинающему геологу, что геологическая терминология не унифицирована, и, по существу, каждый автор пользуется своей терминологией. – Соответственно, важнейшим при сборе и передаче геологической информации является формальное описание (без каких-либо генетических измышлений), основывающееся на измерениях, на категориях времени и пространства, и на геометрических образах. Именно он обратил моё внимание на карты «пассионарных толчков» Л.Н.Гумилёва. Будучи специалистом в информатике, помогал обрабатывать данные. Оказал большую помощь при сборе материалов об И.В.Кириллове и сохранении его научного наследия.

Замечательной чертой Виталия Яковлевича была способность воспринимать новую информацию и менять в связи с этим своё мнение. Замечания он всегда делал очень вежливо, стараясь не обидеть собеседника. Бывало, в споре увлекался, но потом всегда просил извинения.

Виталий Яковлевич стоял на позициях эмпиризма – и геотектонические фантазии не считал наукой. На историю науки он смотрел с позиций поиска Истины. Поэтому ему было важно не то, кто оказался, в конечном счёте, прав (как будто мы при наших отрывочных знаниях можем судить кто прав или не прав), а важен был сам процесс поиска . – И гипотеза Вегенера, которую он не разделял, вызывала у него восхищение смелостью мысли. Восхищался он и самим Вегенером – его самоотверженным служением науке. Симпатизируя гипотезе расширения Земли, занимаясь организацией экспозиции, посвящённой И.В.Кириллову, поставившему в 50-х годах эту гипотезу на научную основу, он допускал, что в будущем всё может оказаться не так, как нам сейчас представляется, что устроение Земли и её жизнь гораздо сложнее предложенных гипотетических схем, «а мы сейчас так мало ещё знаем».

Некоторых тяготила большая энергия Виталия Яковлевича (а его, порой, удивляло, именно удивляло, а не раздражало, отсутствие энергии у людей). В поле он рано вставал и сразу принимался за какую-нибудь работу, обычно самую рутинную, бытовую. И другим приходилось тоже вставать, хотя хотелось отдохнуть, поспать, но заставляла совесть.

Говоря о земных достижениях, мы часто забываем, что перед лицом Вечности главным является то, какое внутреннее устроение приобрёл человек за свою жизнь. Одним из самых ярких его качеств было стремление помочь. Помочь любому человеку, порой даже и не очень нуждающемуся в помощи, порой человеку сомнительному. Бывало, что Виталия Яковлевича просто использовали в своих интересах. Он помогал и советом и делом, и не только в работе, но и в быту и в уходе за больными. – Ездил к ним, привозил лекарства, дежурил как сиделка. Даже после операции он ухаживал за соседями по палате.

Помню, однажды Виталий Яковлевич позвонил:

– У вас в этом году яблоки уродились?

– Нет.

– Хорошо, я приеду.

Приехал и привёз огромный рюкзак яблок из своего сада…

Когда один из его друзей тяжело заболел, и другие почти забыли о нём, Виталий Яковлевич звонил, ободрял, навещал, хотя только на проезд в транспорте приходилось тратить около двух часов в одну сторону. Он помогал и тем, кто не разделял его взглядов, кто относился к тому, что ему дорого, враждебно. Он исполнял заповедь о любви искренне, невзирая на лица.

Ещё одна черта характера Виталия Яковлевича, безусловно связанная с этой заповедью, состояла в том, что он умел прощать. – И какие-то ошибочные, на его взгляд, высказывания, и сказанное в запальчивости, и инакомыслие, и обиду. Всевозможные расхождения во взглядах не мешали ему видеть в человеке иные, положительные стороны, которые и были для него главными. Он легко сходился с людьми и умел слушать, находил точки соприкосновения, высказывал интересные суждения, но никогда ничего не требовал. Лишь предлагал, а собеседник сам решал сделать так, как он советует или нет. Не требовал он и того, чтобы собеседник полностью разделял его взгляды.

В «Аэрогеологии», где мы вместе работали, к Виталию Яковлевичу тянулись люди – к нему приходили «излить душу», или просто побыть в его обществе, попить чаю.

В конце 80-х годов Виталий Яковлевич принял Святое крещение с именем Никита, и с тех пор стал прихожанином Покровской церкви в Тарасовке.

Из своих сравнительно небольших доходов он постоянно жертвовал на издание сборников нашего семинара – может быть, кто-то обратил внимание, что среди жертвователей часто упоминается Никита. В статьях он обычно ставил свою фамилию после соавторов. Был случай, когда Виталий Яковлевич выступил на семинаре за больного товарища, хотя и не был согласен с некоторыми положениями сообщения. Он считал, что любое мнение автора, углубившегося в вопрос, достойно того, чтобы оно прозвучало, что «запрет на ошибки» является прекращением научного поиска. Особенно его привлекали в нашем семинаре, участником которого он был с первого заседания в Троицке, междисциплинарность и эмпиризм.

Виталий Яковлевич в силу своих способностей и большого круга общения мог сделать «блестящую карьеру». Но это обычно сопряжено с уклонением от Истины, что было ему совершенно чуждо. Он не мог халтурить, разрабатывать надуманные направления, участвовать в борьбе кланов. Он занимался тем, что было ему интересно и тем, что действительно имело смысл.

Широта интересов позволила ему не так как принято подойти к музейной работе. Для него музей не был просто собранием красивых и интересных образцов, учебной экспозицией, но информационным центром, который должен объединять все отрасли знаний и искусство. Конечно, в рамках ведомственного музея осуществить это было невозможно, но стремление к этому всегда присутствовало в его работе. – Из своих поездок он привозил не только минералы и образцы пород, но и исторические и этнографические материалы; организовывал в музее художественные выставки. Им были подготовлены стенды посвящённые освоению Норильского региона и поискам якутских алмазов. Всё к чему стремился и чем занимался Виталий Яковлевич, крайне необходимо именно в вузовском музее, так как формирует у студентов понимание взаимосвязи всего сущего в мире и чувство преемственности поколений.

Виталий Яковлевич работал самоотверженно, не щадя себя. Несмотря на то, что у него был перелом позвоночника, носил тяжести, а в 80-е гг. на Тимане ради доставки собранного материала, осенью, порой по пояс в ледяной воде, тащил больше недели лодку с образцами. Будучи уже тяжело больным он приезжал в Горный институт и готовил новую экспозицию, ездил на Химфак МГУ, чтобы передать в надёжные руки подготовленный сборник по минералогии. – Незадолго до кончины говорил, что ему обязательно надо успеть завершить то, что не завершил.

Виталием Яковлевичем были опубликованы следующие работы в наших сборниках: ( 1 ) Регулярности и симметрия в строении Земли. Материалы I – III научных семинаров ТРИНИТИ РАН – МГУ 1994 – 1996., –М. РОО Гармония строения Земли и планет, 1997 ; и ( 2 ) Система «Планета Земля» (Нетрадиционные вопросы геологии) научный семинар. Материалы. –М., 2002 – 2008 :

Герасименко В.Я., Корольков А.Е. Симметрия как исследовательский метод геолога, с. 117 – 119 ( 1997 );

Герасименко В. Я. Генетические модели в геологии (на примере музея и публикаций), с. 326 – 339 ( 2002 );

Герасименко В.Я. Информационная модель в геологии, с. 193 – 199 ( 2003 );

Мочалов П.С., Герасименко В.Я. О региональных минеральных кадастрах, 379 – 384 ( 2004 );

Коржов Е.Г., Дубровская Т.В., Герасименко В.Я. Орграфы для горных пород и минералов в редакторе Visio-2000, с. 303 – 307 ( 2005 ); Кириллов И.В., Кириллова Е.П., Фёдоров А.Е., Герасименко В.Я., Дубровская Т.В., Евсеев А.А., Котов Ф.С. Воспоминания Ивана Васильевича Кириллова, с. 306 – 347 ( 2005 );

Билалова И.А., Герасименко В.Я. Цветной камень Поволжья и первооткрыватель Н.Л.Стряпчев, с. 198 – 200 ( 2007 );

Герасименко В.Я. Норильск в хронике двух биографий: А.А.Сотников и А.П.Завенягин, с. 201 – 206 ( 2007 );

Колониченко Е. В., Юхтанов П. П., Герасименко В Я, Фёдоров А. Е. Базальтовые полиэдры Среднего Тимана и Путораны, с.500 – 503 ( 2008 );

Мочалов П.С., Герасименко В.Я. Остащенковские россыпи пренита на Тимане и в Путоране, с.513 – 514 ( 2008 ).

Фотографии В.Я.Герасименко помещены на сайте А.А.Евсеева «Друзья минералогии» - http://geo.web.ru/druza/a-gerasimenko.htm

А.Е.Фёдоров.

	СТРАНЫ от А до Я находки минералов по листам карты мира: 1 – 2 – 3 – 4 – 5 – 6 – 7 – 8 –9 – 10 –11 –12 – 13 – 14 – 15 – 16 – 17 – 18 –19 –20 – 21 – 22 – 23 – 24 – 25 – 26 – 27 – 28 – 29 – 30 – 31 – 32 - 33
НЕ ТОЛЬКО МИНЕРАЛЫ: А - Б - В - Г - Д - Е - Ж - З - И - К - Л - М - Н - О - П - Р - С - Т - У - Ф - Х - Ц - Ч - ШЩ - Э - Ю - Я	местонахождения минералов - | - mineral localities : А Б В ГДЕ Ж З И Й К Л М Н О ПР С Т У Ф Х Ц ЧШ Щ Э Ю Я || A B C D E F G H I J K L M N O P R S T U V W X Y Z