обновление: 2013. 04. 15 |
 |
|
 |
Р.К. Расцветаева АЛЕКСАНДР ПЕТРОВИЧ ХОМЯКОВ - КАКИМ Я ЕГО ЗНАЛА
А.П. Хомяков на Хибинской базе МГУ у подножия горы Юкспор на фоне сделанных им стеллажей. |
|
||||||||||||||||||
Р.К. Расцветаева
АЛЕКСАНДР ПЕТРОВИЧ ХОМЯКОВ - КАКИМ Я ЕГО ЗНАЛА
2 апреля 2013 года Александру Петровичу Хомякову исполнилось 80 лет. Тяжелая болезнь помешала ему дожить до этого юбилея. Знали, что болеет, но надеялись, что выкарабкается. До сих пор кажется, что Александр Петрович вот-вот войдет в мою комнату на втором этаже Института своим легким бесшумным шагом, одетый скромно и «по-геологически» практично в байковую рубашку в клеточку, присядет на стул. От предложенной чашки чая откажется («меня дома ждут к ужину») и сразу же приступит к делу. Достанет пакетик с образцами и листочек, исписанный крупным округлым почерком, с формулами, в которых элементы расположены в нужном порядке, а их комбинации выделены скобками, как это принято в кристаллохимии. Я иронизирую по поводу формул: «Александр Петрович, зачем Вам рентгеноструктурный анализ, если Вы и без этого знаете, как распределятся атомы?». А потом выяснится, что интуиция опять его не подвела и он почти угадал...
А.П. Хомяков на Хибинской базе МГУ у подножия горы Юкспор на фоне сделанных им стеллажей.
Рыцарь Науки
Мое знакомство с А.П. началось в далеких 80-х, сначала заочно - через совместные публикации. Тогда я была начинающим структурщиком, а он, несмотря на небольшую разницу в нашем возрасте, уже известным ученым, автором двух монографий, на счету которого было открытие около двух десятков минералов. Ходили легенды, что, если другие в поисках новых минералов ездили по всему миру (как это делал, например, американский минералог Пит Данн), то свои минералы А.П. находит в одной лунке во время полевого сезона в Хибинах. Причем, другие в этой же «лунке» ничего интересного не видели.
Александр Петрович на полевых работах в Хибинах. Фото из семейного архива.
Вскоре мы уже общались непосредственно, и это общение охватывает 30 лет жизни в Науке. Мне посчастливилось не просто работать с А.П., а принимать участие в его творческом процессе. Мы оба были охвачены энтузиазмом, когда удавалось найти новое в структуре очередного минерала. Совместная работа приносила свои плоды - четверть открытых А.П. минералов (а это 25 из 100) было с моим участием как структурщика. Среди них мегациклит с его уникальным кольцом из 18 (!) кремнекислородных тетраэдров; грумантит с новым типом «разорванного» каркаса; ершовит с амфиболовыми лентами, расположенными не в шахматном порядке, а параллельно друг другу; буссенит, первая карбонат-содержащая титаносиликатная слюда (с ее структурой не справились китайские коллеги и передали нам отснятый эксперимент); коробицынит, титановый аналог ниобиевого ненадкевичита и многие другие интереснейшие образцы А.П.
Но особенно много мы сотрудничали с конца 80-х, когда в нашу жизнь ворвался легендарный эвдиалит – один из самых сложных химически и структурно в минеральном мире. Мы оба заболели эвдиалитовой болезнью всерьез и надолго. Точнее я заболела первой. Работая с образцами эвдиалита из коллекции Б.Е. Боруцкого, я поражалась удивительному их разнообразию - не только химическому, но и структурному. Структура некоторых менялась столь радикально, что они становились мало узнаваемыми. Особенно это касалось обогащенного ниобием, обладающего ярко выраженным пьезоэффектом барсановита. Однако минералоги недооценивали степень индивидуальности этих минералов и считали (а некоторые и до сих пор считают), что все они являются разновидностями эвдиалита - одного минерала переменного состава. И только А.П. поверил, что эти «разновидности» на самом деле являются полноценными минеральными видами и отвечают критериям ММА, согласно которым в сложно-изоморфных рядах в новом минерале должна быть хотя бы одна структурная позиция, занятая иным химическим элементом. Так началась эпоха эвдиалита в минералогии и в нашей жизни.
Это был целый пласт напряженной, в режиме non-stop, но счастливой, увлекательной и переполненной эмоциями жизни. А.П. был, как никогда, воодушевлен. Наши разговоры по телефону длились часами. На работе и дома мне не надо было спрашивать, кто до меня дозванивался – ответ всегда был четким (его голос с хрипотцой хорошо узнаваем). На другом конце провода меня тоже узнавали, и Елена Евгеньевна отвечала неизменно любезно «Сейчас позову Александра Петровича» или « Рамиза Кераровна, его сейчас нет дома, но он обязательно Вам перезвонит». Мои домашние удивлялись “Ну, сколько же можно говорить?» и даже сердились «До нас же дозвониться никто не может». И хотя они все далеки от минералогии, но один минерал запомнили на всю жизнь – эвдиалит.
А.П. пытался понять эту сложную структуру, построенную по закону R-решетки, он задавал вопросы и, слушая, время от времени удовлетворенно с придыханием произносил «ааах-хааа». Сильно вытянутую ячейку эвдиалита он представлял себе в виде огурца, который заполняется путем поворота атомов на 120 градусов и сдвига на 1/3 вдоль оси 3. Часто брал тайм-аут на день-два, чтобы переварить информацию и «покумекать». А потом новые вопросы и так до тех пор, пока в его голове не складывалась четкая картина устройства минерала…
Их много и они низкосимметричные
Одним из наиболее дискуссионных в минералогии является вопрос о численности минеральных видов. К настоящему времени общее число минеральных видов составляет более 4800 и продолжает прирастать в среднем на 50 видов в год. Но сколько их возможно в будущем? Долгое время господствовало мнение (А.Е. Ферсман, В.С. Урусов, А.А. Ярошевский), что минеральных видов по объективным причинам не может быть больше 2 тысяч и потому нынешнее число не только не увеличится, но после ревизии должно уменьшиться. А.П. не побоялся пойти против течения, выдвинув и обосновав тезис об отсутствии в природе естественного предела числа минеральных видов. Согласно этому принципу их потенциальное разнообразие в природе определяется не столько огромным числом возможных сочетаний химических элементов, сколько бесчисленным множеством структурных форм этих сочетаний.
Выделение новых видов в минералах, различных по составу, но принадлежащих к одному структурному типу, особенно вызывает возражение у некоторых специалистов, считающих, что такие минералы нужно относить к разновидностям. Аргументом против «клонирования» минеральных видов, как они это называют, служит опасение, что их число чрезмерно возрастет. А.П. доказал, что такие опасения не оправданы, поскольку не все сочетания элементов реализуются в природных процессах, а у исследователя мало шансов отыскать что-то новое среди уже известного. На примере группы эвдиалита он показал, как химическая и структурная индивидуальность минералов оправдывает их выделение в качестве новых видов.
Теоретически легко себе представить бесконечное число новых минералов, которое можно получить перебором элементов, составляющих 1/3 таблицы Менделеева, в каждой из позиций эвдиалита. Однажды напуганный Евгений Иванович Семенов позвонил мне из Минералогического музея и всерьез поинтересовался, сколько планируется открыть таких минералов, чтобы заказывать для них полки. Но А.П. всегда подчеркивал, что проблема в том, что эти минералы еще нужно найти в природе. А это совсем не просто. Можно отличить эвдиалит от неэвдиалита и гораздо труднее один эвдиалит от другого. Поэтому на сегодняшний день их число чуть больше 25 и вряд ли сильно вырастет в будущем.
А.П. развеял также миф о том, что минералы тяготеют к высокой симметрии. Меня нередко упрекают в том, что я занижаю симметрию структур. Однако большинство минералов, которые проходили через мои руки, были действительно низкосимметричными либо с пониженной симметрией. Я считала это естественным для природных соединений и с любопытством относилась к особенностям реальной структуры минерала, пытаясь разгадать причину диссимметризации. А “средние” структуры мне менее интересны, они для меня как “средняя температура по больнице”. Неожиданно я встретила понимание А.П. и в этом вопросе….Оказалось, что он интересовался эволюционной диссимметризацией минерального мира. Со свойственной ему основательностью он проанализировал данные по симметрийной статистике минералов за период 1860–2008 гг. и проследил постепенное троекратное понижение средней симметрии системы минеральных видов. По его мнению, в последние несколько лет произошла «кубо-триклинная инверсия» (переход к преобладанию триклинных минералов над кубическими), чему в значительной мере способствовали недавние открытия (в том числе и самого А.П.) рекордного числа новых низкосимметричных минералов в щелочных массивах агпаитовой формации. По его прогнозам, «будет происходить и дальнейшее понижение средней симметрии минералов за счет роста числа минералогических открытий в нефелин-сиенитовых комплексах с ультраагпаитовыми породами, постепенным увеличением относительной доли минералов более сложного состава и структуры и непрерывным увеличением относительной доли микро- и наноминералов, которые в основном кристаллизуются после макроминералов, и будучи в целом более низкотемпературными, являются в среднем и более низкосимметричными» [Хомяков, 2010].
Эвдиалиты не были исключением из установленной А.П. закономерности. Большинство представителей группы ацентричны и понижают симметрию с R-3m до R3m и даже до R3. Из 60 изученных структур типовых (одноэтажных) эвдиалитов только 12 обладают центром инверсии. А.П. настаивал на том, чтобы в случае низкой симметрии в статье эта симметрия выносилась в заголовок.
Отдавая дань великому итальянскому ученому, живописцу, скульптору и архитектору Леонардо да Винчи, который использовал в своих творениях “принцип ускользающей асимметрии”, А.П. назвал свой последний минерал группы эвдиалита с псевдосимметричной структурой давинчиитом.
Минерал-загадка, минерал-парадокс
Эвдиалит словно был создан специально для пересмотра устоявшихся стереотипов о минеральном мире. Уже фактом своего существования он опровергал тезис Ферсмана (а за ним Урусова и еще многих других) о том, что сложные минералы не имеют права на широкое распространение в природе…
А.П. считал эвдиалитовые минералы новым типом гигантских молекулярных структур в минеральном мире, переходными к полимерным кристаллам. Особенно двухэтажные представители с вытянутыми ячейками (с~60-61 A) и высокоупорядоченными структурами. Ярким примером такого типа А.П. считал 24-слойный лабиринтит с с-параметром 60.73 A, низкосимметричной (R3) элементарной ячейкой, в которой свыше 100 позиций содержат 800 катионов. Он назвал их “мегаэвдиалитами” и выделил во “Вторую главу” минералогии и кристаллохимии эвдиалитов по аналогии со “Второй главой кристаллохимии силикатов“ Н.В. Белова.
Открытие мегаэвдиалитов исключительно заслуга А.П. Никто в мире не мог найти ни одного удвоенного эвдиалита. И никто не знал секрета, как это удавалось А.П. Однажды я сказала ему, что в принципе все эвдиалиты двухэтажны, но в разной степени. Это его заинтриговало и он стал перемерять ячейки своих образцов. Когда обнаруживалась хотя бы малейшая тенденция к удвоению параметра с, он настаивал на том, чтобы эксперимент снимали в удвоенной ячейке. И был разочарован, когда я ему объяснила, почему это не имеет смысла в том случае, если дополнительных, удваивающих ячейку рефлексов, не достаточно для полноценного уточнения структуры.
Удвоенные ячейки для эвдиалитов не предел. Потенциально возможны и эвдиалиты с утроенными ячейками. Я пообещала А.П. изучить такую структуру, как только минерал будет найден. Эта идея понравилась А.П., но реализовать ее он не успел. А теперь уже и шансов не осталось, что кто-нибудь найдет что-то подобное.
А еще минералы бывают трансформационными
А.П. не только описывал конкретный объект, он рассматривал “эволюцию минерала, изучал среду его бытования” [из интервью А.П. журналисту “Вечернего клуба”, № 26-27 8 февраля 1992 г.]. В связи с этим его интересовала проблема наследования кристаллических структур минералов при псевдоморфизации. Он даже выделил особую генетическую группу трансформационных минеральных видов. Это вторичные минералы, которые образуются путем изменения соответствующих протофаз с наследованием структурной основы. Он прослеживал эволюционные ряды таких минералов, используя их в палеоминералогических реконструкциях и объясняя зональность минералов. Неожиданно подобное явление А.П. обнаружил и в минералах группы эвдиалита, которые традиционно считались кристаллизующимися из расплавов или растворов. Вот как это случилось.
Структурно нами было изучено 13 мегаэвдиалитов, среди которых установлено 4 новых минеральных вида – аллуайвит, дуалит, лабиринтит и расцветаевит. Открытие последнего затянулось на долгие годы. И частично по моей вине. Когда А.П. попросил моего согласия назвать минерал моим именем, я конечно же обрадовалась, но поставила условие, что минерал выберу сама. Конечно, быть автором своего минерала невозможно, но быть его исследователем не запрещалось. А выбирать я собиралась, конечно же, не по внешним данным, а по внутренним (структурным) и конечно же среди эвдиалитов. А.П. терпеливо ждал, когда я, как разборчивая невеста, на чем-то остановлюсь. За это время поступило предложение еще от одного минералога, но я ответила, что уже ангажирована А.П. И вот спустя почти 3 года я нашла минерал, достойный (как я считала) моего имени. Это был двухэтажный эвдиалит с самым большим периодом с~61 А. В нем было очень много калия вместо обычного натрия. Мне он импонировал тем, что крупный калий не дробился по позициям, а полностью занимал одну позицию на одном этаже и еще одну на втором. Ячейка уверенно удваивалась за счет чередования двух «квадратов» – натриевого на одном этаже и железного на другом. В целом структура была высокоупорядоченной и удивительно гармоничной. А.П. вздохнул с облегчением и отправил минерал в Комиссию. Но к этому времени Международная Комиссия взяла тайм-аут на два года и, чтобы не заблудиться в лабиринтах структуры эвдиалита, проводила инвентаризацию видообразующих позиций, обозначив их буквами алфавита и снабдив номерами. И только в 2003 году минерал, наконец, был утвержден как расцветаевит. Но по правилам – нужно было бы «расцветаеваит». Моя фамилия и впрямь длинновата, к тому же она содержит букву «ц», которая по английски передается двумя буквами «ts» и удлиняется еще больше. Вот А.П. и посоветовал мне пожертвовать буквой «а», которая полагалась в случае женского имени: «Какая разница? Все равно все знают, что это в Вашу честь».
Структура расцветаевита: желтым цветом показаны тетраэдры SiO4, красным - октаэдры ZrO6, серым –октаэдры CaO6, голубым - квадраты NaO4 и черным – квадраты FeO4.
Позже из минералогической статьи А.П. я узнала, что кристаллы расцветаевита размером до 2 мм найдены на горе Расвумчорр (созвучно с моей фамилией) и окрашены в розовый цвет. И что его неустойчивость в водной среде оказывается его уникальным свойством, имеющим первостепенное диагностическое и важное технологическое значение как активного ионообменника. И что он широко распространен в уникальной ультракалиевой минералогической провинции Хибинского массива, а благодаря ионообменным свойствам широко распространены в Хибинах также его гидратные аналоги. И что он является представителем особой генетической группы трансформационных минералов в отличие от остальных минералов, способных кристаллизоваться из расплавов или растворов, и еще многое-многое другое. Ну, что ж - значит не зря я так долго выбирала этот минерал…
Мечты и реалии
Многочисленные идеи А.П. требовали подтверждения на новых структурах. Ему надо было пропустить сквозь сито рентгеноструктурного анализа уйму образцов. И среди них только единицы окажутся новыми видами. Но открытие нового минерала для А.П. не было самоцелью, по его словам, это побочный продукт научной деятельности. Когда потенциально новый вид оказывается на поверку разновидностью, он не идет «в корзину», потому что дает полезную информацию, прибавляет новые знания о химическом составе и закономерностях его распределения по структурным позициям.
Однако эвдиалиты – неблагодарный материал для рентгеноструктурного анализа, требующий кропотливого труда и больших временных затрат. А у нас в Институте до последнего времени было старое оборудование, которое то и дело ломалось, а очередь на прибор имела обыкновение никогда не кончаться. Но главное - это нехватка рабочих рук. По-хорошему, А.П. нужна была армия структурщиков, а я была одна. Ира Екименкова, а потом и Ксюша Розенберг – обе талантливые девочки, быстро обучились и аккуратно работали. Но обе, защитившись, ушли из Института. Я работала на пределе своих возможностей - без выходных и отпусков, но все равно не успевала за А.П. Он серчал на меня за то, что я «разбрасываюсь» и ревновал к «чужим» минералам.
Работа шла не так быстро, как хотелось бы А.П., но не в его характере было ждать, сложа руки. Он пытался сотрудничать с итальянцами группы Дж. Феррариса. Два минерала (цирсилит–Се и карбокентбруксит) удачно прошли утверждение, а третий результат разочаровал А.П. Искушенный в тонкостях структуры эвдиалита, А.П. ожидал ацентричность структуры, но ему выдали центросимметричный вариант, сославшись на авторитет Йонсена, считавшего все высококремнистые эвдиалиты центросимметричными априори. Никаких обсуждений, к которым так привык А.П., не допускались. Этот результат А.П. даже не стал публиковать. Еще была попытка сотрудничества с Новосибирской группой. Через полгода, когда структурщикам надоело возиться с распределением примесей по позициям, пришел вердикт «с этим может справиться только Р.К.». Они готовы были даже передать мне отснятый эксперимент безвозмездно (за благодарность в конце статьи).
А.П. сдаваться не собирался. За свои деньги (при его-то мизерной зарплате!) он снимал эксперименты, где только мог. Их было наверняка больше десятка (по тем временам целое богатство). Я полюбопытствовала, откуда он их брал, но А.П. на эту тему распространяться не стал. Однако проблема оставалась, т.к. найти структурщика было не просто. Никто не хотел возиться с эвдиалитами. В МГУ его неизменно отсылали ко мне, но однажды счастье ему улыбнулось. Молоденькая только что защитившаяся на синтетических боратах аспирантка Аня Иванова взялась расшифровать структуру гиперкомарганцевого двухэтажного эвдиалита. Надо отдать ей должное, она неплохо справилась с распределением основных катионов, но найти остальные, а главное марганец, которого в ячейке больше 11 атомов, не получалось. А.П. посоветовал ей обратиться ко мне за консультацией. Выяснилось, что марганец занимает не одну позицию, а «размазался» по трем позициям на двух этажах. На одном этаже он находился в 5-вершиннике вместе с железом и в тетраэдре в статистическом соседстве с Nb, Ti и S. А на другом этаже марганец занял тетраэдр в компании с кремнием. Разгадать этот ребус оказалось не простым делом. Когда мы закончили и написали статью, я спросила Аню, как же она не побоялась взяться за такую архисложную задачу. Она рассмеялась «Я же не знала, за что берусь». Больше она никогда с эвдиалитами не работала.
А.П. во многом опережал свое время. Когда некоторые минералоги еще только приобщались к азам кристаллохимии, А.П. уже вовсю пользовался возможностями, которые открывал структурный анализ при изучении минерала. Ему захотелось овладеть этим методом, чтобы самостоятельно расшифровывать структуры. Я понимала бесперспективность этой затеи, но предоставила ему соответствующие программы и объяснила, как ими пользоваться. Несмотря на весьма преклонный возраст (ему было далеко за 60) А.П. со свойственным ему упорством принялся осваивать новый для него метод. Часто звонил с вопросами. И не только мне, а и в МГУ, консультировался у тех, кто знал эти программы. Первый же результат его обескуражил. От структурщиков он постоянно слышал, как трудно получить хороший фактор достоверности модели, сколько нужно для этого времени и сил. А у него сразу же получился замечательно низкий R-фактор 3% (!!!). Что-то здесь не так. Звонит мне. Я спрашиваю, как выглядит этот R-фактор на мониторе. Отвечает – «0.3». Ага, понятно, это не 3, а 30%. Сконфуженный А.П. с тех пор больше не пытался работать структурщиком.
По-хомяковски - значит со знаком качества
А.П. - разносторонне одаренная личность, но для себя я выделяю три его качества – увлеченность, трудолюбие и добросовестность. За что бы он ни брался, он делал это «по-лабунцовски», т. е. «как следует». Этому девизу он следовал неукоснительно и требовал того же от своих близких. Мне не довелось знать лично Александра Николаевича, но «по-хомяковски» для меня тоже означает «наилучшим образом».
А.П. нередко упрекал меня в спешке с публикациями. Я торопилась опубликовать результаты, чтобы «застолбить» приоритет расшифрованной структуры, не заботясь о красоте изложения. На шлифовку стиля не хватало времени, т.к. на подходе был новый объект, с которым тоже нельзя было мешкать. Сам он, хотя и организовал свою жизнь так, чтобы не было простоев в работе, любил работать, не торопясь, с удовольствием, глубоко продуманное изложить в четких формулировках. Не любил стандартные, затертые фразы, излагал грамотно и даже художественно. Не любил пустых слов ни в устной, ни в письменной речи.
Всегда внутренне собранный, он не любил пустые разговоры (в том числе о политике) и сплетни. Речь А.П. казалась замедленной. Разговаривая, он взвешивал каждое слово, создавалось впечатление, что вы наблюдаете процесс кристаллизации мысли.
Я никогда не слышала игру А.П. на виолончели, но по его собственному признанию, музыка помогала ему в работе. Все, что делал А.П., было со знаком качества, касалось ли это работы или строительства полок для образцов на Географической станции в Хибинах. Свои публикации он многократно правил, добиваясь почти музыкального звучания. Он был сам себе автор и редактор в одном лице. В совместных публикациях А.П. редактировал мой текст, и он становился по-хомяковски внятным. Некоторые его выражения приводили меня в восторг, и я использовала их в какой-нибудь другой публикации. А.П. однако был против такого тиражирования его удачных словосочетаний, и однажды он всерьез обвинил меня в «плагиате», изложив свои претензии в письменном виде. Я недоумевала, как можно текст совместной статьи делить на фразы «мои» и «чужие». К тому же эти фразы родились в результате долгих бесед со мной, а значит и мой вклад в них тоже есть. Но поостыв, я поняла, что А.П. так ревниво относится к своим лингвистическим находкам, считая их своей интеллектуальной собственностью, потому, что они, как дети, выношены им. Некоторое время мы были на грани «холодной войны». К счастью, вскоре наступила «оттепель», а потом и «потепление», и все вернулось в прежнее русло. Но я уже с осторожностью относилась к чужим формулировкам.
Где-то я прочла, что каждый ученый обязан в популярной форме рассказывать, чем он занимается. А.П. мастерски умел рассказывать о своей работе, будь то интервью с корреспондентом «Вечернего клуба» или научно-популярные статьи в «Природе» и «Тиетте». Однажды мы опубликовали в Природе совместную статью о георгбарсановите, где излагалась полная драматизма история открытия, дискредитации и повторного утверждения минерала.Здесь пальма первенства принадлежала целиком А.П. Он писал «Георгий Павлович Барсанов, испытавший при жизни горечь дискредитации названного его именем эвдиалитоподобного минерала, вряд ли мог предположить, что в будущем этот минерал получит второе рождение». А в заголовке «Как мы потеряли барсановит и обрели георгбарсановит» его несколько старомодное слово «обрели» как нельзя лучше подходило к данному случаю. За год до смерти А.П. опубликовал в «Природе» статью «Минералы группы келдышита», посвященную 100-летию со дня рождения академика М.В. Келдыша. Он писал «…эта группа минералов превратилась в своеобразную стартовую площадку для дальнейших минералогических открытий, определивших основное направление моей научной деятельности на многие десятилетия вперед».
* *
*
Вклад А.П. в минералогию эвдиалита трудно переоценить. И не случайно, что названные группой зарубежных ученых в честь А.П. минералы принадлежат семейству эвдиалита. Это очень редкие минералы, содержащие в “осевом” октаэдре вместо традиционных Nb или Ti(Zr) атомы W. Октаэдр соединяется с примыкающими к нему тремя пятивершинниками, образуя полиэдрический кластер. Среди установленных в эвдиалитах кластеров варьируется как состав октаэдра, так и состав пятивершинников. Сочетание W c Fe в хомяковите и W c Mn в манганохомяковите уникальны и являются визитными карточками этих минералов.
Кластеры [WFe3] и [WMn3] – визитные карточки хомяковита и манганохомяковита.
* *
*
Зная, что мы с Валерием Ивановичем в течение нашей недолгой совместной жизни никогда не расставались (вместе на работе, дома и на отдыхе) А.П. назвал нашими именами высококалиевые эвдиалитоподобные минералы, находящиеся в тесном срастании. Однажды он прислал сделанную им фотографию зерна расцветаевита, окаймленного кристаллами андриановита. Это было так трогательно…
Характер срастания кристаллов андриановита (желтая краевая каемка толщиной 0.1-1 мм) с красными кристаллами эвдиалита и расцветаевита (красное зерно размером 1-2 см в поперечнике). Фото А.П. Хомякова.
* *
*
А.П. никогда не жаловался на здоровье, хотя временами ложился в больницу – на “плановое обследование”. Вел здоровый образ жизни, после обязательной утренней гимнастики обливался холодной водой, совершал ежевечерние прогулки. Беречь здоровье для дела, которому служишь, это так по-хомяковски и так правильно по сути – беречь себя для других. Через него я попала в “Школу здоровья” профессора Валерия Дмитриевича Кряжева. Последние 7-8 лет подряд А.П. ездил с этой Школой на реликтовое озеро Белое в Пензенской области. Он дал мне телефон организаторов и, зная мое пристрастие к моржеванию, добавил “Вам это может подойти”. “Школьники” помнят А.П., сохранилась видеозапись, на которой А.П. вместе со всеми участвует в занятиях по цигуну. Но никто даже не подозревал, что скромный А.П. - доктор наук, ученый с мировым именем, а еще и рекордсмен по открытию новых минералов. Когда на недавней Школе в Дубне я сообщила о его кончине, ко мне подошел простой механик Володя из Новокузнецка и сказал, что он пару раз жил в одном домике с А.П. и часто беседовал с ним. И добавил: “Жаль, умный был мужик”.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Всматриваясь в длинный список открытых Александром Петровичем минералов и опубликованных им работ, думаешь, как много сделал этот человек за свою не столь уж долгую жизнь. А сколько еще осталось «недокумеканного» - можно только догадываться. Александр Петрович любил эвдиалит с его доменным изоморфизмом, умопомрачительно сложными и вместе с тем такими эстетичными структурами. На протяжении многих лет и вплоть до конца жизни он занимался этими минералами, и его последним открытием стал один из них – давинчиит. Это был мой 9-ый в списке эвдиалитовых минералов, открытых совместно с ним. В наибольшей степени благодаря Александру Петровичу эвдиалит таксономически эволюционировал в группу. Лет пять назад, когда ничто не предвещало болезнь Александра Петровича и тем более его уход из жизни, мы собрались вчетвером – Александр Петрович, Н.В. Чуканов, И.В. Пеков и я, чтобы обсудить совместную монографию по минералам группы эвдиалита. Набирался огромный материал – структурно-кристаллохимический, спектроскопический и генетический. Пора было подводить итоги. Поделили главы, наметили сроки их написания. Незаметно прошли 3 года. Моя часть была давно готова. Близок к завершению был и текст Чуканова. И тут Александр Петрович позвонил мне и сказал, что не успевает со своими делами и отказывается от участия в книге. Он мог бы подойти к делу формально, но это было не в его правилах. Уговорить его не удалось. Мы с Никитой решили не ждать и Пекова, который не откликался на наши напоминания. И вот в конце 2012 года книга была на выходе, и мы собирались подарить экземпляр Александру Петровичу. Не успели…
10 октября вместе со Школой я выехала на Кипр, когда Александр Петрович был жив, а вернувшись через две недели узнала о его кончине 12 октября. Я не смогла проводить его в последний путь, может быть, поэтому он не ассоциируется у меня с человеком, ушедшим из моей жизни навсегда. Если правда, что мы приходим на Землю с определенным заданием, но не всегда это осознаем, то Александр Петрович не только осознал свое задание, но и выполнил его в полной мере. Может быть, поэтому память о нем такая светлая и оптимистичная.
Некоторые из упомянутых работ приведены ниже:
обновление: 2013. 04. 15 |
© Александр Евсеев, 2003 - 2013. © Фото: принадлежит авторам, 2013