Арик Крупп.
"Со мной ничего не случится..."
(неоконченная повесть)
Вадим, Вадим, как ты меня обманул, ты казался самым лучшим человеком на земле. Я замирала от счастья, когда ты целовал меня, даже просто смотрел на меня.
- Мы будем счастливыми людьми. Всегда.
Это ты сказал после свадьбы, как недолго это было правдой. Как быстро кончился мед.
Странно, как два, казалось бы, совершенно необходимых друг другу человека могут быстро так сделать все, чтобы стать не только ненужными, но и враждебными друг другу. А у нас так и получилось.
- Я буду всю жизнь носить тебя на руках.
Очень скоро я почувствовала, как неудобно мне быть на его руках. У него совсем не было друзей, а с моими он тоже не очень ладил, и те, один за другим, отходили от меня, это было очень больно... Я заходила к ним сама, но начались скандалы, и я стала жить по жесткой программе: работа-дом, дом-работа.
Засыхали в уборной мои горные лыжи, и я, как те лыжи, засыхала.
Оставался один человек, которому можно было поплакаться в жилетку - Юра. Мы с ним очень старые друзья, еще в институте вместе учились. Когда-то он пытался сделать из меня туристку, был даже чуть влюблен. Потом у него это прошло, туриста из меня не получилось, а вот друзьями мы остались. Однажды я подошла к нему после работы.
- Юра, ты сегодня занят? Мне нужно поговорить с тобой.
- Плохо тебе?
- Да.
- Я знал. Пойдем куда-нибудь.
Мы долго ходили с ним и говорили, говорили. Стемнело, зажглись фонари, их отражения дробились в Днепре, а мы все говорили.
- Я ничего тебе советовать не буду, по-моему, ты и сама все решила. Я хорошо знаю тебя и немного знаю Вадима. Мне непонятен мир таких людей. А ты ближе к нам, чем к ним. Мерой оценки человека служит то, насколько он нужен другим, а кому нужен твой муж? Только себе.
- Да, это правда.
- Хочешь, я расскажу тебе о других людях?
И он рассказал мне о Косте и Саше, потом я услышала Сашины песни.
Это был действительно другой мир, где "человек человеку - друг" не догма, а норма, более того, необходимость, а иначе никак, и светлело у меня на душе.
Я ушла от Вадима.
Я смотрю на Костю Серова и Сашу Галкина. Они живые сидят передо мной. Я хорошо знаю многие песни, я помню рассказы о них. Я даже знакома со многими ребятами, которые их знают.
Только Костя совсем не тот, каким я его представляла, боже мой, какие у него грустные глаза, неужели и таким людям может быть когда-нибудь плохо? А ему, наверное, плохо, он смеется вместе со всеми, разговаривает, подпевает всем, но это - такая тонкая скорлупа, а в глазах совсем другое. И это так непохоже на то, что о нем рассказывали.
- У вас очень грустные глаза.
- Это просто форма глаз такая.
- Не думаю.
И тогда глаза у него стали не только грустными, но и чуть испуганно-удивленными, и он этими грустно-испуганно-удивленными глазами посмотрел прямо на меня:
- Мы с Вами, Рита, еще не на "ты", а Вы уже требуете от меня объяснений, почему я такой, как есть, а не такой, каким представлялся.
А он колючий.
- Простите.
- Давайте, тогда уж выпьем на ты.
- Костя, ты.
- Ты, Рита.
- Эй, эй, кончайте локальные выпивки, Костя, скажи лучше тост.
- Хорошо, ребята, - он задумался, - понимаете, вот мы живем в городах и будем жить там, и каждый последующий день похож на предыдущий, и от этого никуда не денешься, так и должно быть, но из-за этого мы постоянно начинаем забывать, кто мы и зачем мы. А в походах есть время подумать об этом, есть возможность вспомнить, что такое человек человеку, есть возможность почувствовать, как ты зависишь от людей, и как люди зависят от тебя. Это дает возможность не потерять чувство ответственности, а это главное. Я предлагаю выпить за чувство ответственности.
- Многословно, но, правда.
Я смотрела на Костю и думала: то, что он сказал, звучит как будто слишком высокопарно, здесь полшага до фальши, и все-таки он удержался и не сделал этого полшага, этому веришь.
Костя медленно пил вино и смотрел на меня, но я чувствовала, что он сейчас где-то далеко-далеко. Только это продолжалось недолго, он встрепенулся и снова был со всеми.
- Нас прервали, так от чего же тебя так интересует выражение моих глаз?
- Знаешь, Костя, ведь вы с Сашей можете занести на свой текущий счет еще одну спасенную, просто вы об этом не знаете.
- Это интересно, впрочем, мой счет уже закрыт.
- То есть?
- Давай, не будем об этом сейчас.
- Ты думаешь, что будет "потом"?
- Кто знает? Ребята, нас скоро отсюда выгонят, поедем ко мне, мы еще не все допели, не все допили, а завтра все равно выходной. Рита, может и ты с нами?
- Неудобно.
А мне на самом деле хотелось пойти с ними, хватит ли у Кости настойчивости уговорить меня?
- Юра, уговори Риту.
- Правда, Рита, пойдем, тебя проводят потом.
- Ты еще не все песни слышала, а кроме того, может это то самое "потом" и есть?
- Хорошо, только я не надолго.
Жилье Кости.
В наши дни трудно по жилью определить, кто в нем живет: стандартные дома, стандартная мебель, унифицированная радиоаппаратура. Но комната Кости все-таки имела свое лицо: в углу стоял огромный телевизор без футляра, какие-то приборы, распределительный щит. На стенах фотографии: горы, горы, все разные и все в снегу.
Еще фотография: женщина в штормовке, в руках ледоруб, она смеется прямо в объектив, за спиной у нее горы.
Кто это?
Проще всего спросить у Юры.
- Это Костина жена.
- У него есть жена?
- Нет, разве ты не знаешь? Она погибла на Кавказе больше трех лет назад.
Вот так. У человека гибнет в горах жена, а он продолжает ходить в горы, разве это возможно, а если сам? Это уже сумасшествие.
Вернулся Костя со стаканами. Ребята опять выпили, а мне не хотелось. Смотрела я на эту фотографию: большеглазая узколицая женщина смеется. Ей хорошо, а сколько ей осталось жить? Здесь она еще не знает, что ее ждет.
Я даже толком не могла песен слушать, все отвлекала меня эта фотография.
Расходились за полночь. Костя подошел ко мне вплотную, посмотрел прямо в глаза:
- Я провожу тебя.
- Хорошо.
Мороз к ночи усилился, и снег под ногами скрипит громко и визгливо, разгоняя тишину засыпающего города. Мы давно отпустили такси и шли совсем в обратную сторону от гостиницы.
Странно мне было: рядом со мной шел сильный и добрый, очень грустный человек, и мне хотелось, чтобы он был рядом, тревожно было, и еще я помнила ту фотографию.
- Как все удивительно складывается, сегодня с утра я считал, что это плохой день, снег разбередил душу, потянуло на север, а я туда больше не ходок, потом на работе кое-что получилось хорошо, потом - ты.
Мы знаем друг друга несколько часов, но они такие насыщенные, что стоят недель.
- Я знаю тебя больше по рассказам.
- Это не в счет, хотя может быть. Но ты свалилась на меня неожиданно, и я почувствовал, что жизнь продолжается, живые должны принадлежать живым.
Он повернулся и положил руки мне на плечи, притянул к себе.
- Не надо, Костя, - в сумраке не видно было его глаз, - не надо.
Руки его ослабли, он отпустил меня.
- Я знаю, не надо. Идем.
- Не обижайся, просто незачем уходить вперед и оглядываться, туда ли идем. Понимаешь?
- Да.
- Хочешь, я расскажу тебе, как ты и Саша спасали меня?
- Да.
- Спас фактически Юра, но с вашей помощью.
Я рассказала ему всю историю моего замужества и ее конец, он слушал, не перебивая, а когда кончила, сказал:
- Это моя последняя спасательная экспедиция.
- Почему?
- Так, бросил это дело, работать надо.
- И только?
- Да.
- Это неправда.
- Смотри, опять снег пошел.
- Ты не хочешь говорить?
- Нет.
Я почувствовала, что совсем замерзла, мороз действительно был силен.
- Пойдем назад, лучше в вестибюле гостиницы посидим.
Там было тепло, у входа гудели калориферы, обдувая входящих теплым воздухом - невидимая преграда между холодом улицы и теплом дома.
Мы сели в свободные кресла. Костя расстегнул молнию куртки, закурил.
- Мне кажется, что ты вот-вот исчезнешь, и я больше не увижу тебя.
- Я вот-вот исчезну, а завтра мы можем увидеться опять, я еще несколько дней буду здесь. Дай мне сигарету.
- Ты разве куришь?
- Нет, иногда. Послушай, Костя, мне непонятна одна вещь, я сегодня провела целый вечер с вашей братией, наслушалась ваших разговоров, не слишком ли много фанатизма в вашем увлечении? Ну, я понимаю, романтика, активный отдых, а зачем остальное - опасности, гибель людей даже?
- Нет, Рита, это не фанатизм, не походы ради походов. Здесь каждый получает свое. Это и поиск себя, и победа над собой ради себя и других, это самопроверка и самовоспитание. И еще, вся страна - это дом, в котором много комнат, интересно узнать, что там, кто там живет. И потом, после походов чувствуешь себя мудрее и добрее.
- Но иногда за это приходится очень дорого платить.
- Иногда очень. Таковы условия игры.
С чем-то я была несогласна, но не поняла, что противопоставить.
- Обязательно позвони.
- Спокойной ночи.
- До завтра.
Главы: 01, 02, 03, 04, 05, 06, 07, 08, 09, 10
| Страница взята с сервера
Все
о Геологии. Оригинальная версия находится на
www.bards.ru
|