|
 Орлов Роман Юрьевич: с 1954 по 1961 гг. - мл. научн. сотрудник на кафедре В.И.Смирнова, участник Кавказской экспедиции (═в составе Рудной партии этой экспедиции═). В дальнейшем отошел от геологии, но продолжал высоко ценить суждения Владимира Ивановича.
Р.Ю. Орлов
О Владимире Ивановиче Смирнове
Моя первая встреча с Владимиром Ивановичем произошла в 1952 г., когда я только-что закончил кафедру кристаллографии. Он был очень подвижный, сдержанно ироничный, не величественный.
Через два года, когда я оказался на кафедре Владимира Ивановича, он решил послать меня на Кольский п-ов для сбора коллекции руд. В те времена телефонный разговор с деканом еще не решал вопроса, откуда взять для этого деньги. Владимир Иванович, сдерживая негодование, вбежал на пятый этаж, я же в смущении следовал за ним. Через двадцать секунд я стал обладателем восьми тысяч рублей и должен был впервые ехать в поле в качестве начальника маленькой экспедиции.
Было привезено немало образцов, но моя попытка систематизировать собранный материал была весьма неудачной. Было за что распекать. Но молчание Владимира Ивановича оказалось хуже всяких упреков. Это его красноречивое молчание мне приходилось наблюдать и в других ситуациях.
Во времена "Кавказской экспедиции" (1955-195 гг.) мы объездили с Владимиром Ивановичем все мало-мальски интересные рудопроявления к западу от Крестового перевала. Умещались в крытом ГАЗ-51. Ночевали на рудниках и в пути, в палатках. Иногда у костра пели, долго не расходились. Владимир Иванович любил дружескую компанию.
На рудниках Владимир Иванович с явным удовольствием облачался в брезентуху и спускался под землю. Кому приходилось идти по незнакомой выработке за провожатым, освещая неверным светом карбидки неожиданно возникающие предметы, лужи и встречные лица, кто слышал короткие удары далекой отпалки, кто наконец-то выходил с тяжелым рюкзаком из холодной штольни на жаркое солнце, только тот, наверное, поймет, отчего Владимир Иванович мало интересовался спорами фиксистов и мобилистов. Его увлекало другое - руда.
Хочется сказать о некоторых чертах характера Владимира Ивановича. Не припомню, чтобы при встречах с Владимиром Ивановичем в его кабинете он давал понять, что занят. На этот случай он просто запирался. Вспоминают еще, как не выполнив некоего поручения, я стал оправдываться тем, что этому помешала такая-то то ли дама, то ли студентка. "Пожалуйста, не вините женщин в своих неудачах", - сказал Владимир Иванович. Вспоминается лаборант кафедры Елена Акимовна Незнамова. Во время войны она была медсестрой, а теперь - в 60-х годах - стала довольно беспомощной, бестолковой, и молодежь над ней посмеивалась. Но для очень требовательного зав. кафедрой она была вне критики.
Была у Владимира Ивановича счастливая черта - он питал дружескую привязанность к нескольким достойным, хотя совсем разным, людям. Были среди них аспиранты иностранцы, были известные геологи.
Как рассказывает Г. И. Бочарова, самым близким человеком из его друзей был Г. А. Крутов, который, заручившись поддержкой Н. А. Смольянинова, в свое время и пригласил его в МГУ на кафедру минералогии. Эта дружба - очень теплая, бескорыстная, профессиональная, полная человеческого внимания и заботы - продолжалась до конца дней Владимира Ивановича (Г. А. Крутов ушел из жизни в декабре 1989 г.). Очень редки были дни, когда они не встречались. Совместные, практически ежедневные прогулки от МГУ до Гагаринской площади, воскресные прогулки по подмосковью в Рублево, Усово, Архангельское, а также посещения спортивных состязаний в Лужниках Владимир Иванович очень любил. Сами они тоже нередко устраивали противоборства в бадминтоне, а зимой - на лыжах и коньках, привлекая коллег, учеников, друзей. Много раз "скользкое общество", президентом которого считался Владимир Иванович, ходило с ними в Парк культуры и Лужники, а затем заворачивало на вечерний чай в холостятскую квартиру Крутова. Вместе два друга не единожды путешествовали по Волге (также Каме и Дону), посещая города, расположенные на берегах знаменитой реки. Владимир Иванович всегда брал на себя заботы по организации этих мероприятий. В этих поездках Владимир Иванович был неприхотливым, всем живо интересовался, всех заражал своим энтузиазмом и неиссякаемой энергией. Владимир Иванович был очень внимателен к Г. А. Крутову всегда, но когда Г. А. Крутов болел, попадал в больницу, Владимир Иванович принимал решительные меры: встречался и беседовал с врачами, если надо, заботился о лекарствах, сурово, по мужски воздействовал на Г. А. Крутова, если тот не желал выполнять указания врачей. О дружбе Г. А. Крутова и Владимира Ивановича можно рассказывать бесконечно.
Очень ценил Владимир Иванович и дружбу с Г. А. Твалчрелидзе (Додиком, как звали его на Кавказе). В значительной степени эта дружба была на профессиональной основе. Они встречались и на различных совещаниях за пределами нашей страны, и в Москве, в том числе - на стадионе в Лужниках, и в квартире Г. А. Крутова. Не один раз Владимир Иванович бывал гостем не только Грузии, но и семьи Твалчрелидзе. Когда у Г. А. Твалчрелидзе тяжело заболели жена и дочь, Владимир Иванович с присущей ему быстрой реакцией подключился к оказанию помощи.
Очень добрые дружеские отношения были у Владимира Ивановича с В. В. Белоусовым, А .А. Богдановым, Г. С. Золотаревым, А. Д. Щегловым. В отношениях с друзьями, как и в геологии, Владимир Иванович тоже был выдающимся человеком.
Оценит ли современный молодой читатель один малоизвестных поступок Владимира Ивановича? Когда в 70-х годах было организовано и во всех газетах опубликовано осуждение А. Д. Сахарова ученым людом АН СССР, среди нескольких десятков подписей известных академиков (включая знаменитого кристаллографа и Героя Соц. Труда) не было имени академика В. И.═Смирнова...
|