|
 МАРИНА НИКОЛАЕВНА СОЛОВЬЕВА - УЧЕНЫЙ И ПОЭТ
Соловьева Мария Николаевна, геолог по профессии, была человеком необычайно одаренным: она училась пению, прекрасно знала и чувствовала музыку, рисовала и писала стихи. Ее стихи - это настоящая поэзия, проникнутая высоким духовным началом, их художественная ценность бесспорна. Стихи Марии Николаевны отличает глубина мировосприятия, пристальность и точность в изображении пейзажа, осмысление чувства Родины, сочетающее щемящую жалость с надеждой и благодарностью, тоска по разрушенному отчему дому, по исчезнувшему семейному гнезду, по тому ощущению бескорыстной любви и восторга перед окружающим миром, которое бывает только в детстве. Пейзаж она умеет увидеть по-новому. Это пейзажная лирика, освященная религиозным раздумьем. Такое видение мира - основное своеобразие поэзии Соловьевой.
Писать стихи и прозу Мария Николаевна начала давно, но первая публикация ее стихов состоялась только в 1991 году в "Журнале Московской Патриархии". Затем ее стихи и проза появлялись в журналах "Русское возрождение", "Грани", "Русская мысль" и других отечественных и зарубежных изданиях. Подготовленный к печати сборник ее стихов, к сожалению, пока не издан.
Мария Николаевна умела увидеть недоступное поверхностному равнодушному взгляду. Так, она разглядела на скалах Шпицбергена рисунки, которые оказались следами неизвестной ранее древней цивилизации, о чем была напечатана статья в журнале National Geographic. Одним из ее увлечений стал "былинный камень" - мячковский известняк, из которого построены древние храмы Суздаля, Владимира, Юрьева-Подольского, Переяславля Залесского, церкви Москвы и Подмосковья.
Для лучшего понимания стихов Марии Николаевны важны некоторые биографические сведения. Мария Николаевна Соловьева родилась в городе Чанчуне (Китай) в 1924 году в семье русских эмигрантов. Родители ее возвратились в город Читу, где оставались многочисленные родные, где был дом деда - крепкое гнездо трудовой интеллигентской семьи. Затем семья была развеяна по свету, расстрелян дед, умер отец, мать переехала в Среднюю Азию. Среднюю школу Мария окончила в г.Ленинабаде Таджикской ССР. В 1944 году окончила геологический факультет Среднеазиатского Университета. Ее учителями были такие выдающиеся исследователи, как К.Н.Вендланд (позднее митрополит Ярославский и Ростовский Иоанн), А.Н.Криштофович, Б.Н.Наследов, В.И.Попов, О.И.Сергунькова. Под их руководством она обучалась позднее в аспирантуре. Работала в Узбекском геологическом управлении, затем в Москве во Всесоюзном аэрогеологическом тресте, в середине 50-х годов перешла на работу в Геологический институт АН СССР. Исследования проводила в Тянь-Шане, Кызыл-Кумах, Северном Памире, в западном секторе Арктики, а также на севере и в центре России. По специальности опубликовано около 160 работ.
Наиболее сильной стороной ее работы в геологии были теоретические исследования в области систематики фораминифер, классификации и таксономии, определения и корреляции стратиграфических границ палеозоя на основе фораминифер с привлечением к решению этих вопросов статистических методов. Круг этих вопросов нашел отражение в ее докторской диссертации, оставшейся незащищенной.
Последние годы своей жизни Мария Николаевна (она умерла 4 декабря 1994 года) работала дома, ухаживая за престарелой матерью. С поразительной энергией, практически не выходя из дома, она организовывала палеонтологические семиары и совещания в Москве, Петербурге, Ташкенте, посылала на них доклады, которые зачитывали ее коллеги, была в курсе всех событий в палеонтологическом мире. Одновременно писала стихи и прозу. Она ушла из жизни внезапно, не доделав массу дел, имея в голове множество планов, научных и литературных.
Стихи ее говорят сами за себя. В них отразилась ее победа над обстоятельствами непростой личной судьбы. Они родились из молчания и глубокой внутренней сосредоточенности автора. Так хочется, чтобы их услышали читатели.
Е.А.Ефимова
М.Н.Соловьева
Стихи молчания
"Прозрение - молчанья дар"
Николай Панченко
Что благостней молчания святого!
Великая скудельница - душа
В молчанье ткет тончайшую основу
Таинственного круга бытия.
Огромен мир великого молчанья,
Молчанья гор, пустынь.
Ненарушимое молчанье
На торжище земного бытия
Святых молчальников, подвижников России.
Что благостней молчания святого,
Когда над Вифлеемом, с тьмою споря,
Остановилась на небе звезда.
1989 г.
***
Земля скорбей,
Ты - Родина моя.
Из края в край
Пройду твои дороги,
Оплачу безымянные могилы,
Заброшенные пажити,
Дома, хранящие приметы жизни милой.
И остовов порушенных церквей
Коснусь рукой.
К ушедшей жизни припаду душой.
1984 г.
***
Все плывут и плывут
Облака в чистом небе России.
Отражаются в них золотые ржаные поля,
И дороги, и лес,
И деревни босые,
Притулившиеся к плетням.
Это мне - и восходы, и блеск
Изумрудной росы на рябине,
И колун-трава, что бела и горька,
И оставленных храмов Твоих немота.
Мне и дня не прожить,
Разлучившись с печальным
Заснеженым полем,
И на час не достанет дыханья,
Когда б я ушла
От раскалывающей
Пополам
Боли.
1979 г.
***
Не мчится время для меня,
И не летит, и не стоит на месте.
Вневременность - моя судьба.
Стихи пишу и плачу от известий,
Которые зовутся на Руси туга.
Вневременность моя -
И ратником отважным
На поле Куликовом бьюсь,
И с иноками Логгином и Ионой
На барке с белым камнем
Вниз по Двине тащусь.
Монахиней под именем мужским
Спасаюсь в схиме в Киевских Печерах,
И это мне, когда дерзну на бунт,
На Лобном месте голову ссекут.
В толпе стрельцов смотрю на казнь свою:
Исходит жизнь моя алеющей струею
И облачком стоит над окаянной плахой.
И вот уже рубаха
Разодрана на части той толпой,
Что с той поры все славит суд Пилатов.
1980 г.
***
Упали звезды на траву
И в капли солнца раздробились,
И белую колун-траву
По волшебству преобразили.
И миллиардами миров
Она встает на косогоре -
Колун-трава, колун-трава,
Что горьковата и бела,
Как символ радости и горя.
И в каждой капельке росы -
Галактик дальние пределы.
Летят, квантуются миры,
И разбегается Вселенная.
Но в каждой - вновь отражены
И хлеб, и крест, и даль дороги.
Упали звезды, а трава-
Колун ей имя - все горька
На Гефсиманском крутогорье.
1981 г.
***
Над Нерлью так неторопливы облака.
Плывут, прозрачной тенью осеняя,
Возглавье храма, что во имя Покрова,
Коньков над крышами домов касаясь.
Как сладостно, подставивши ладонь,
Коснуться облака ребристой легкой глади
И облаком поплыть...
И вот уже внизу
Деревня и леса,
И озеро в оправе камыша,
И нити рек, а там гречихи поле,
И прочерк черный древнего ополья.
Но сладостней всего
Припасть к тебе, Земля,
И слушать тяжкое твое вращенье,
И, бег времен на миг остановя,
Постичь хоть на одно мгновенье
И тайну Вечности и пение сверчка.
1983 г.
***
Как мне судьбу благодарить
За этот мир, что был со мною,
И за стихи, и за неволю,
За жизнь, которой нет возврата,
И за скорбей святые дни.
За жизнь, которая крылата,
В которой все еще вдали -
И первые стихи мои,
И счастья горестные дни,
И наши первые утраты.
1983 г.
***
Иду по бережку
И ластится вода,
А вот уже гремит на каменных порогах,
Увенченная пылью водяной,
Венцом из камня белого.
И древними погостами,
Где избы и кресты, обуглены судьбой,
Черным-черны...
Здесь родина -
Болота да леса,
И небо низкое, и песен смолкших эхо.
Что сделать для тебя, родимый край,
Как обласкать, как мне тебя приветить.
Не оскорбить незначащей строкой...
1985 г.
***
Уходит за пределы бытия
Мой мир, чуть-чуть не настоящий,
Придуманный, прожитый и пропащий.
Уходит память об исхоженных горах
И вмерзших в лед полярных островах,
О Цне-голубке и Двины мерцанье.
Уходят скорби.
Но живым - жива
Благословенна память о скорбящих
О тех, чьи в Лету канут имена.
1989 г.
***
Не выжить бы,
Когда бы не стихи,
Когда б не строф
Живые родники,
Когда б не память,
Что жива в стихах,
О милых, о покинутых краях,
Об отчем доме, ледниках у моря,
И о тропе, что вьется вдоль реки.
Да поле, где ломили от зари,
И пели песни, каторжникам вторя.
1985 г.
***
Я радуюсь чужим стихам,
Когда в них запах рос,
И колкость спелой ржи,
И яростный огонь сгорающего дня,
И блики парусов, бегущих по волнам,
И радуги в возглавьях водопадов.
Когда в стихах журчанье вешних вод,
Молчание снегов,
Когда в них слово,
Воплощенное во плоть:
То диво дивное,
Что жизнью нарекаем.
1984 г.
***
Достойны ль мы своих наследий?...
И.Бунин, 1912 г.
Была стихия образов и слов
Для выраженья душ и настроений,
И поэтичнейший, прекрасный строй
Сказаний древних, и Молитв и песен.
Как символ нации - прекрасный образ Слова.
Какая нежность и какая глубина,
И сколько гордой силы...
О, Русь, ты будешь не оружьем сметена,
Когда ты потеряешь и язык и душу...
1993 г.
Былинный камень
Былинный камень,
Камень бел горюч,
Слагавший на Руси святые храмы,
Хранящий трепетный огонь
Творящих чудо рук,
Что каменными звали кружевами.
Смотрю - не насмотрюсь
На дивное узорочье
Цветов и трав,
На птицы Сирин взмах волшебного крыла,
И поступь важную диковинных зверей
И царственной лозы над стенами паренье.
Былинный камень,
Камень бел горюч -
И торжество и озаренье.
1989 г.
***
Здесь не бывает в это время зорь.
Слепит светило, тундру согревая.
Здесь день как век,
Здесь вечно длится ночь.
И этот путь, как милость принимаем,
Упало солнце к горизонту прислонясь,
И тени распростерлись ниц
Над миром целым.
Мой друг! Моя беда!
Здесь не бывает зорь,
И солнце беспощадно здесь, как боль,
И каждый миг, как вздох последний.
1983 г.
***
Вот край земли обрублен косо
По кромке северного моря,
И скалы метят пядь последнюю земли.
А моря край бугрист, неровен,
И как черта припай из бревен,
И многоярусные льды.
А там, за льдами, синь струится
И слиты в синем воедино
И неба синь, и синь воды.
Там айсбергов бродячих стаи,
Там в ослепительном сиянье
Подножья облаков и льды.
1985 г.
***
Прыжок - это прекрасно,
Хотя бы и с этих пяти метров.
В прыжке за спиной вырастают крылья,
Но в нашем случае это не верно...
У нас за спиной кони,
Делившие с нами радость маршрута
И скорбные дни ужасающих невезений.
В прыжке им, двум, не справиться,
Не одолеть приземленья.
И снова мы вверх
И полосуем снова и снова
Этот отторгнутый от целого света
Вздыбленный вертикалью массив,
Который может стать нашим последним...
Снова и снова режем себя
На лезвиях мраморов черных.
Как надгробья, эти печальные камни.
И кони всхрапывают и бьются в страхе,
И темны от пота наши рубахи,
Мы ищем выход из безвыходного положения,
И вновь выходим на роковые пять метров
обрыва,
Что отделяют нас от лагеря,
От остального мира,
От заработанных честно овса и каши...
Но пять метров зияют
Непреодолимостью страшной.
И снова вверх, и снова
Храпят и бьются кони,
И отчаяния чернота лихая
Обрушивается на нас, - и нет ей
Ни конца ни края.
Но к исходу третьих суток
Мы своими геологическими молотками
Врубаем последние ступени
В подножье опостылевшей вертикали.
Прыжок - это прекрасно,
Но мы сползаем по ступеням,
И стягиваем коней
Запаленных наших.
1979 г.
***
Над Мушутаем - небо тьмы черней,
И ветрено,
И колкие снежинки летят с дождем...
Прости мне, Мушутай, что ты пустынен,
Что не с тобой в печальное предзимье
Я коротаю горестные дни.
Но скоро грянет снег,
И посетят видения тебя
В кромешной пелене снегов.
Вот Тан Огир - души моей смятенье -
В короне света, в дымке золотой,
Миражно призрачен...
О, Мушутай, какие злые чары
Ты на меня, безвинную, навел
И в камнепад, когда грохочет шалый
И бьет смертельно грозный камнелом,
И в сель, когда, сшибаясь, мечутся каменья
В летящей, бешеной, стремительной воде,
И в знойный день, когда ни дуновенья,
Такая тяга, мой мираж, к тебе.
1986 г.
***
На Новый год три камня подарю.
Вот малахит - зеленых радуг праздник.
Здесь человечки из пещер идут,
Здесь ярусы небес
И тайны...
Вот обелиск
И траурной каймой подернут постамент,
Где вкраплены печальные каменья
Окаменевших волн.
Застывший вдруг прибой
Еще хранит земли прикосновенье.
И оникс светлый
С жилкой золотой,
Веселый добрый знак
Вступающего года!
1985 г.
|