|
 С поэтом Игорем Губерманом, братом известного геолога Давида Мироновича Губермана - начальника Кольской сверхглубокой скважины, я знаком более 35 лет - с начала шестидесятых. В его емких четверостишиях, которые он сам называет "гариками", удивительным образом сочетаются лаконизм японской танки, трагически-веселое Зазеркалье обэриутов и афористичная сочность русской народной частушки. Возможно именно поэтому его афористичные легко запоминающиеся четверостишия в конце шестидесятых - начале семидесятых стали грозной формой "самиздата". Запретить их было нельзя, - ведь для них не требовалось печатного станка - достаточно было их просто запомнить и прочесть новому слушателю. Острая сатира его легко запоминающихся строк не могла не обратить на себя внимание "литературоведов в штатском". В 1979 году он был посажен на пять лет, а затем насильственно выдворен из страны. Сейчас Игорь Губерман живет в Израиле, а стихи его живут в нашей необъятной России, став как бы частью безымянного народного фольклора, поскольку актуальность их с годами не исчезает.
Игорь Губерман
"ГАРИКИ"
За все на еврея найдется судья, -
За живость, за ум, за сутулость,
За то, что еврейка стреляла в вождя,
За то, что она промахнулась.
Нет на свете Ильича:
Он лежит, откинув тапочки,
Но горит его свеча, -
Всем, везде, и все - до лампочки.
Сперва владели нами ханы,
Потом - наследники тевтонов,
А нынче собственные хамы
Рождают собственных платонов.
От Павлика Морозова внучат
Повсюду народилось без него:
Вокруг меня ровесники стучат
Один на всех и все на одного.
Я государство вижу статуей, -
Большой мужчина, полный властности.
Под фиговым листочком спрятан
Огромный орган безопасности.
Бренчи звончей, кретинка лира,
Ведь смех подумать - навсегда
Заключены мы в лагерь мира,
Социализма и труда.
Увы, всему живому есть предел,-
Облез фасад и высохли стропила.
В автобусе на девку поглядел,-
Она мне молча место уступила.
Царь-колокол не звенит поломатый,
Царь-пушка не стреляет, мать ети,
И ясно, что евреи виноваты, -
Осталось только летопись найти.
Дух старый, не свежеприлипчивый
Когда воцарится везде,
То красный, сходя на коричневый,
Обяжет нас к желтой звезде.
И спросит Бог: "Никем не ставший,
Зачем ты жил? Что смех твой значит?"-
"Я утешал рабов уставших",-
Отвечу я, и Бог заплачет.
Нет ни в чем России проку, -
Странный рок на ней лежит:
Петр окно пробил в Европу,
А в него сигает жид.
|